Каша вышла на славу, не смотря ни на что. Как по волшебству (хотя, почему как?) Из седельной сумки мага явилось вяленое мясо и ржаной хлеб. А ещё вторая ложка. Я разложила порции , нарезала мясо, отломила по куску хлеба.
Мы сидели на противоположных концах поваленного бревна и молча ели.
Это сложно описать. Не знаю точно, что его насторожило, может моя медлительность, может стук моей ложки (то, как тряслись мои руки, выдавала мелкая дробь о край миски). Просто, когда я, собрав грязную посуду похромала к ручью, мужчина вдруг остановил меня. Он говорит «подожди», и я чувствую, как меня переполняет ненависть и отчаянье, и предвкушение очередного приказа или грубости или… чего угодно. А ещё желание жить. Жить хотелось панически, до слёз. Как в тот момент, когда во время купания тебя накрыла огромная волна, а ты не успел вдохнуть. И вот, ты вдыхаешь воду, боль обжигает нутро, солнечный свет меркнет, скрытый бурлящей водой, а ты, сквозь панику, боль, судороги, ты рвёшься к поверхности, готовый терпеть что угодно ради одного упоительного вдоха. И благодаришь богиню так искренне, как никогда раньше.

Там, у позорного столба, после очередного удара, выбившего воздух из груди, я будто была под водой и теперь была готова выполнять любые приказы мага. Лишь бы не испытать этого отчаянья больше. Здесь в лесу мне ведь даже бравировать не перед кем.

Он говорит «подожди» и подходит. Мои руки трясутся, как никогда.
-Тебя сильно избили, – он прикасается к опухшему левому глазу. Так аккуратно, что я почти не чувствую боли.
- Жить буду, - зачем-то небрежно отвечаю я. – Я же ведьма, обращусь собакой, все как на собаке и заживёт.
Что за бред я несу? Откуда во мне эта гордыня?
- Я бы на это посмотрел.
Он одним пальцем оттягивает порванный ворот моей рубахи так, что обнажается плечо с крупной ссадиной. В голову приходить ужасающая мысль о том, что вопрос о самочувствии мог быть задан не из заботы. Насилие – естественное право хозяина, коим сейчас является для меня маг. И, вероятно, издохни я под ним, это подпортило бы ему удовольствие. Смешно, но больше меня пугал не факт соития с незнакомым грубым и грязным мужчиной, а боль. Боль причиняло любое телодвижение, а уж тут… явно обойдётся без нежностей и милования.
Главное успокоиться и постараться не сопротивляться. Или сделать что-то такое, чтоб ему всю хоту отбило. Неуместно и смешно пронеслась в голове мысль «ну хоть прежде накормил…»
Уткнула взгляд в землю, поставила так и не мытую посуду, отвела мозолистую магову руку и начала развязывать пояс.
Маг отступил на шаг.
Онемевшие пальцы еле справились с узлами и стянули разом верхнюю и нижние юбки.
- Скажи ..гхм.. госпожа.. ты что, к злыдням, делаешь? – недоумевающий тон заставил меня поднять глаза.
Руки мужчины сложены на груди, одна бровь в удивлении поднята.
- Ну так…- хель, так сразу и слов нужных не найдёшь. – Ну так, если ж ты, колдун, меня сначильничать вздумал, так чтоб лишний раз платье не порвал…
Ладонь правой руки переместилась на благородное чело.
Я почувствовала, как за оголённый зад меня уже начал кусать комар, кожа стала гусиной, а губы невольно дрогнули в облегченной улыбке. Весь вид его показывал, что единственное чувство, которое он ко мне испытывает, это стыд.
- Как тебе вообще в голову пришло? Ты себя в зеркале-то видела?.. Хотя, небось, у тебя иначе как голой жопой в муравейнике и не было никогда…
- У меня вообще никак не было, - обижено перебила я. Ну дык я оденусь обратно тогда? – я нетерепеливо тёрла друг о друга сжитые бёдра. Согревало, но не слишком.
- Нет уж, - тяжело вздохнул маг, - раз уж разделась, то хоть на вот заживляющую мазь, ссадины и синяки ею смажь.
- А кости она сращивает? – ухмыльнулась, но уже после того, как коробочка едко пахнущего лекарства попала ко мне в руки.
- А надо? Зубы целы?
- Угу, - ответила на оба вопроса разом.
Маг молча передал мне флакон с настоем. Оказалось, его требовалось пить.

---

3.3

- Ну, поняла?
Я бодро кивнула:
-Нет.
Маг со страдальческим видом закрыл лицо рукой. Казалось, что отчаявшись справиться с тупостью ведьмы своими силами, маг просит помощи у духов. Сумрак ночного леса и разбрасываемые костром блики ещё больше усиливали впечатление.
Пока мужчина старательно страдал от моей непонятливости, обдумывая за одно, а на кой хель ему вообще взбрело в голову что-то дуре-девке пояснять, я заглянула в котелок и засыпала гречневую крупу в кипящую воду. надо бы на тихом огне готовить, да только нетерпеливый маг не захотел ждать и заявил, что котёл особым образом намагичен против пригарания и ещё чего-то, что я не удосужилась запомнить. Магия магией, ученость ученостью, а уж в каше-то я побольше понимаю, чем этот... колдун, пощади Доля мою душу, и если уж сказала, что пригорит, то пригорит всенепременно. Но послушно засыпала, помешала, посолила и прикрыла крышкой.
Двигаться было больно. Царапины саднили, в помятом боку кололо, под рваный подол поддувало. Любит меня Тяжкая доля, ничего не скажешь. Чтоб после смерти душу мою на Анферовы муки не отдавать при жизни меня по его кругам прогнать решила. Охохох.
Что-то много я жалуюсь, аж самой надоело. Хоть ложись да помирай такая разнесчастная. Эй, злыдни темнобожьи, идите добейте нечестивую!
Увлекшись жалостью к себе я начала постанывать всё явственнее. Дажа всхлипнула пару раз. Маг, чей вид до этого неизменно говорил "Радуйся, что жива осталась" наконец стал смягчаться под моим напором. Ещё несколько сдержанных стонов, "случайно" вырвавшихся охов, и в его косых взглядах мне показалось сочувствие. Увлёкшись утрированием я как-то напрочь забыла, что бок-то и правда повреждён, и при следующем необдуманном повороте резкая боль буквально сбила меня с ног.
Приятно было бы вспомнить, как маг в мгновение ока подхватился с места и помог мне встать, участливо поинтересовался, чем он мог бы мне помочь, поддержал и поколдовал над ранами... Только ничего подобного он сделать даже не подумал.
Не знаю, какие эмоции были на лице мага пока я лежала уткнувшись лицом в траву и трепетно впускала в грудь воздух, стараясь, чтобы рёбра при дыхании не шевелились, но когда я смогла подняться и взглянуть на него, лицо мужчины не выражало доже любопытства.
- Ты не хочешь мне помочь?
Секундное размышление.
- А нужно?
Бессердечное чудовище.
Анферов выродок.
А чего, собственно, я ждала? Может, что он мне бинты будет стирать или портянки менять?
Не стану врать, что ощутила разочарование. Не успел он меня очаровать, да и не пытался.Но несколько минут терпения с его стороны, пока он силился пояснить полуобразованной дурочке, какое она полезное в хозяйстве животное, немного доверия, когда разрешил показать дорогу и допустил к готовке. Этого было достаточно, чтобы притупить мой страх и подозрительность по отношению к нему. Рвнодушие голубоглазого мигом смыло с моего ума эту пудру.
- Да нет, - с некоторой даже бравадой.
Помешала кашу в котелке (не знаю уж, что там за непригорательная магия на нём, но прилипшие комки уже ощущались ложкой), села на поваленное бревно.
ВСё по порядку.
Придётся пожертвовать одной из нижних юбок на повязки, остальные надо заштопать.
- У тебя найдётся иголка?
Кажется, я заметила в нём удивление.
-Найдётся, - тон доброжелательный.
- Дай мне её, пожалуйста.

---

Тшшш... ты не знаешь и никогда не узнаешь... что это как расстёгивать молнию.

---

Оставила бессознательного мага в красном углу, сама ушла в гостиную комнату разводить камин. Когда по стенам разбежались рыжие блики от разошедшегося пламени, наконец, огляделась.
На кой злыдень ему топор на каминной полке?
Зачем-то взяла этот самый топор, взвесила в руке, начала разглядывать зазубрены на давно не точеном лезвии.
- Ностальгируешь?
Голос за спиной заставил меня прыжком развернуться. Странная заячья манера – подпрыгивать от страха. Смотрится невероятно глупо. Наверное, поэтому маг усмехается. Он еле стоял на ногах, но умудрился приблизиться ко мне незаметно. Вот же гад, напугал до злыдневой икоты.
От него чудовищно смердит. Тяжелый вздох обдаёт меня волной перегара такой, что я уверенным движением вешаю топор четь правее его плеча. Маг на то и маг, чтоб реагировать мгновенно даже в неадекватном состоянии. Топор послушно повисает в воздухе.
Дружно усмехнулись.
- Шёл бы ты спать, пьяница.
- Шла бы ты к злыдням, беспокойница.
- Договорились.
Обогнув его, направилась к выходу.
Дверь перед самым моим носом захлопнулась и задёрнулась шторкой.
Я удивлённо оглянулась. Подсвеченный алым светом камина, маг выглядел сущим Анферой, взошедшим на землю из своих катакомб. И глаза. Злые, полные ненависти и отчаянья, необъяснимо трезвые глаза. Если бы речь шла о ком-то другом, я бы сказала, что меня пытались испепелить взглядом, но маг способен был сделать это буквально, а значит, раз я продолжала стоять, взгляд был просто гневным. Нет, не просто. С каждым мгновением становилось всё труднее его выдерживать, губы начали трястись, глаза предательски увлажнились. Ещё секунда и я упаду перед ним на колени.
Лучшая защита – нападение.
- Что?! Что не так?! Ты так огорчен тем, что я все-таки жива?!
Выкрик вышел истеричным, трясущимся, режущим ухо. Ещё больше паникую.
Толи не выдержав очередного порыва урагана, толи повинуясь необъяснимой маговой прихоти распахнулось одно из окон. Буря ворвалась в комнату, унося алкогольную вонь и оставляя за собой сырость и лепестки цветущей под окном яблони.
- Ну так убей же меня снова! Давай! В этот раз с близкого расстояния должно получиться! Не магией, так топором!
Он, как будто опомнившись, подхватил всё ещё парящий топор и положил обратно на каминную полку. Замер, прикрыв глаза, положив руки на угол. Такой уставший. По моим щекам всё таки потекли слёзы.
- Я уже однажды убил тебя...
Он говорил так тихо. Так четко. Подсыхающие волосы завивались кольцами, щетина делала его старше на добрую дюжину лет.
-… в следующий раз я лучше поручу этот дело профессионалу.

---

#3.1

Вот живешь себе, живёшь. Вторую дюжину лет доживаешь. Законопослушно и праведно. И наживаешь уверенность в том, что есть вещи, которые с тобой точно никогда не произойдут. Например, никому не придёт в голову возможность того, что его выгонят из родной деревни избитым и заплёванным на потребу одного из самых непонятных и страшных существ, каких он только мог себе представить. Так же, никому не придёт в голову представлять себя бредущим за лошадью, будучи привязанным верёвкой за шею к стремени, спотыкающимся через шаг, сжимающимся под неприязненными взглядами односельчан, которые ещё вчера охотно пользовались твоей помощью, не считая её анферовым искусом.
Я даже не могу сказать, что сбылись мои самые страшные кошмары. В кошмарах мне виделись заморские чудища, мёртвые знакомцы, клочьями выпадающие волосы. Перед смертью бабушки Пафы снились выпадающие зубы. Но чтобы во сне приходилось сворачивать в ночной лес вслед за маговой конягой, переодически получая то хвостом по плечу, то веткой по лицу – такого точно не было.
Возможно, именно поэтому у меня не возникло ни малейших сомнений в том, что всё происходящее реально.
Пока я тихо обдумывала ситуацию, маг продолжал продираться сквозь чащу. Не сказать, чтобы эта местность была непроходима, но будучи почти коренной жительницей, я не могла не заметить, что всеведущий выбирает, мягко говоря, не самые удобные тропинки. Он, скорее всего, и сам об этом догадывался. Иначе, зачем бы ему так тихо и не зло материться каждый раз, когда конь оступался или ветка цепляла капюшон плаща.
Толи мысли мои прочел, толи истерическое хихиканье расслышал:
- Дура, чем злорадствовать, лучше б подсказала! Сама-то, небось, всю жизнь в этом лесу прожила…
- А если и прожила, с какой это стати мне тебе помогать. Всё равно помру. Так хоть позабавлюсь напоследок на блудного мага глядючи… - и с чего вдруг такая смелая сделалась? Уставилась на мужчину, руки в бока уперла, горжусь собой, как злыдень гадостью.
- Глядючи…тьфу.. ведьма… - раздраженно пробормотал маг. Снял перчатку, пошевелил рукой, будто пытая воздух горстью зачерпнуть и между пальцами растереть. – С чего ты взяла-то, что убить тебя хочу?
- Так я про вас магиков насышана! Вы ученостью своей прикрываясь, над миром хозяйствовать вознамерились. Могучестью своей решили Тяжкую Долю на небе подчинить, да Темнобога под землёй подвинуть. Убьёшь меня, изнутря всё вынешь, да и сделаешь замбёй непотребною… Че ж ты ржешь, окаянный!
Маг не ответил, склоняясь от смеха к самой гриве.
- Фууух… Дурра-ведьма… порадовала! – отсмеялся, утёр слёзы, уставился на меня с несколько большим интересом. Причины бурного веселья я не поняла, потому только и смогла угрюмо вякнуть:
- И не зови меня ведьмой!
Презрительно фыркнул.
- И как тебя называть?
Я гордо приосанилась. Правда, без особого рвения – все таки не один час по дорожью и бездорожью за скотиной этой протащилась, да и односельчане по шее надавали незабываемо. Тем не менее, придала себе побольше важности и представилась:
- Ну, зови госпожой Албер.
Очередной приступ непонятного веселья.
Вот как можно смеяться, когда имеешь честь сидеть на коне перед сгорбленной, пыльно-потрёпанной, лохматой и оборванной, покрытой синяками и ссадинами госпожой? Решительно никак! Но глупеньки маг не мог дойти до этого своим ученым умишкой, потому продолжал бить себя перчаткой по колену, периодически выдыхая что-то определённо непочтительное вроде «госпожа…вшивая». Мои возмущенные поправки, что вшей у меня нет, только ещё больше поднимали настроение весельчаку.
Снова взял себя в руки.
- В общем, так, госпожа, хватит дурью маяться. Покажи, как на поляну проехать – пора бы уже на ночлег устраиваться. Да не убьёт тебя никто! – перебил на полувздохе.
- Точно? А зачем тогда с костра вытащил?
- Подозрительная какая.. Вот устроим привал, поедим, тогда и объясню.

---

#1

Маг пил уже третий день.
Не выходя из таверны.
Иногда он шумел, буянил и рвался рассказать остальным посетителям свою историю, иногда дремал, прямо на стойке. Когда закончились деньги, он начал давать расписки. Кутёж продолжался.
Дважды я пыталась забрать его, но оба раза чуть не схлопотала стулом промеж глаз.
В результате я села в темном углу и стала молча наблюдать. Предпринять мне было нечего, но и бросить его просто так я не могла. Есть, конечно, вариант оглушить мага кувшином и утащить домой за ногу, но, во-первых, я не дотащу, а во-вторых, это как-то неудобно – хотелось бы обойтись без радикальных мер.
А маг снова пустился жаловаться. Так как он угощал, желающие послушать и посочувствовать неизменно находились.
Сейчас он был не у стойки, а затесался в шумную компанию, которая разместилась аж за тремя сдвинутыми столами. То ли обмывали они что-то, то ли кого-то поминали.

- Она..! СУКА!.. Я ж ей… я ей веееерииил! А она… эээ.. не надо меня утешать! Это все из-за них! ИЗ-ЗА БАБ!..
- Что мужик, бросила? – сочувственно хохотнул очередной собутыльник. Его рыжие усы задорно топорщились в разные стороны, на них ещё не осела пивная пена.
- УМЕРЛА!
Слушатели поперхнулись.
А маг продолжал распинаться:
- Я-то думал, что она.. ..меня.. аа..аа.. а она меня вот так. Кинула!..Сама умерла, а я… а что теперь я..
- Ну ..эт.. ты, мужик, крепись.. он..это ж.. все когда-нибудь .. того… - все тот же рыжеусый с трудом выбирал выражения. Застенчиво почесал пивное пузцо размером с бочонок, отхлебнул "за упокой души".
- А как умерла-то? – бестактно вклинился другой. Белобрысый и худосочный, с глупыми глазами.
Маг прекратил поток нечленораздельных ругательств. Если до этого в несвязной речи слышалась даже некоторая бравада, то теперь он стал крайне серьёзен и молча вперил мрачный взгляд в белобрысого.
- Эт я её убил.
Сказал спокойно. Как-то без интонации. Он сидел ко мне спиной, но я четко знала, какое у него выражение лица.
Он был сосредоточен. Он смотрит белобрысому прямо в глаза, а тот аж пригибается под тяжестью этого взгляда. Руки мага так сильно сжимают деревянную кружку, что на ней остаются вмятины.
Реакция слушателей предсказуема. Кто-то отшатывается, со всех сторон слышен судорожный кашель. Любопытство во всех них разом поубавилось. А ну как он помешанный – сейчас спокойно про убийство подружки прямо в таверне посреди города орет, а завтра и их доминами обеспечит. Маг умел рассказывать – ни у кого не возникло даже мысли, что он мог соврать или приукрасить события.
Он залпом допивает то, что оставалось в искалеченной кружке и засыпает. Падает без сознания лицом на стол. Собутыльники сидят молча.
А, была ни была!
- Мужички, а не поможете слабой женщине гулящего мужа до дома дотащить?
На меня посмотрели, как на приведение.
В моих пальцах сверкнула золотая пластинка.
Да, маг все таки колоритный персонаж. Мужики косились друг на друга и медлили.
Вдруг в чьей-то светлой голове родилась мысль.
- Эт как энто мужа, если ж он токма давиче втолковывал?...
И где вас, таких внимательных, делают?
- А вы верьте, ему, верьте…. – убедительно покачала головой я. – Он вам и не такого понарасскажет. И что Берзского Злыдня он укокошил, и что Хадковские болота он осушил…
«И ведь не соврёт, зараза…»
- Эээ.. ну, ить, раз так… куда его? – почесал в затылке рыжий, которого я сразу отметила за главного, и на которого теперь выжидающе смотрела.
- Да тут недалече! Я и дорогу покажу…
Усач кивнул собутыльникам и из-за дальнего края встали двое чернобородых бугаев, по виду - братьев.
Я невольно поёжилась. Каждый из помощников был почти вдвое меня выше.
Выглянули на улицу. Ночное небо, в кокетливой поволоке туч обильно оплакивало мою ушедшую на бухих колдунов молодость. Парни попытались отвертеться, но тёплый блеск золота окупал подмоченную репутацию.
Взяли мага, понесли.
Принесли к нему домой. Расположили в красном углу, аккурат между статуйками Огнебога и Целерги- водной матери. И выглядел маг достойным их сыном. Мокрый, да ещё и с таким перегаром. Как бы хату не спалил. Свечу, по крайней мере я поспешила убрать от него подальше.
Хотя без неё было тяжковато.
Хоть бы светлячка магического создал, пьянь колдунская.
Вздохнула и ушла в соседнюю комнату.

запись создана: 31.08.2010 в 23:50

---

#2.1

Чуть больше года назад.
Со стороны деревни донёсся какой-то подозрительный шум и отвлёк меня от колки дров. Опустила топор и с любопытством вытянула шею, пытаясь заглянуть за покосившийся забор. От деревни отделился галдящий клубок , неспешно пополз с холма в сторону леса.
"Чего это они?" – озадачилась я, просовывая нос между козьим черепом и горшком, украшавшими колышки ограды. Оглянулась на разбросанные по дворику поленья, перехватила топор поудобнее и побежала узнавать.
Дорога к лесу петляла между травянистыми холмиками. Я срезала прямо по ним, собирая грязным подолом остатки утренней росы. Нагнала где-то на середине пути. Толпа весело шумела и щетинилась рогатинами и ухватами.
- ..Ежи! -..Еьма! – вырывалось из общего гула. Уловить суть выкриков точнее никак не удавалось. Пришлось пристроиться к собранию сбоку и ткнуть локтем какую-то оглашенную бабу по соседству:
- Куда это все так?
- Дак ить ведьму ловим! – воинственно прокричала она в ответ и для пущей убедительности потрясла тяпкой. – ВЕДЬМА! СОЖЖЕМ ВЕДЬМУ!
- Ааа! – понятливо отозвалась я, начиная разбирать в громком, но невнятном гудении голосов призывы «Держать ведьму!» и «На костёр проклятую!». Ловить ведьм, как оказалось, было весело, потому я тоже весело заорала: – ВЕДЬМА! ЛОВИ, А ТО УЛЕТИТ!
- ДЕРЖИ ЕЁ!
- СДАВАЙСЯ, ПАСКУДИНА!
- А чегось так резко-то? – вновь сунулась я к бабе. – У нас же отродяся их не водилось? СОЖЖЕМ ТЁМНОЕ ОТРОДЬЕ!
- Да вот жеж, послали святые нелёккую! Думали, упасла Доля, ан вот приехал жрец столичный и всё нам растолковал. ДЕРЖИ ВЕЕЕДЬМУУУУ! – баба взвыла особо проникновенно. Раскрасневшаяся от старания, с торчащими из-под чепца волосами та и сама нехило походила на порождние тьмы.
- НА КОСТЁР ЕЁ! И чего там?
- Ооой! Сама-то я не особо дотумкала, токма что девка одна на отшибе если живёт, да травки варит, то точнёхонька Анфере-чернбожнику служит.
- И откуда только в наших краях эдакое паскудово взялось… - снова удивилась я и угрожающе помахала топором над головой.
Народ тем временем свернул на узкую тропинку и подкатился прямиком к моему забору. Столпились в сажени от калитки и чуть притихли. Вперёд выдвинулся деревенский голова. Я заподозрила неладное. Лично чтоль к охоте приобщить хотят? Токма что с меня толку? Живу себе одна на отшибе, травки варю по мелочи…
ооой…
А балаган продолжал набирать обороты. Голова откашлялся и зычным голосом гаркнул куда-то между заваливающимися кольями:
- ВЫХОДИ, ВЕДЬМА!
Избушка за оградой осталась безмолвна.
- ЭЭГЕГЕГЕЕЕЙ! А НУ СДАВАЙСЯ, БЕЗБОЖНИЦА!
Аж горшки загудели. Потом раздались цокающие шаги и какое-то даже вопросительное меканье.
Толпа охнула.
- Никак вышла-таки, - шепнул кто-то. – Только в козу обратилась…
Ох, пропала моя Белочка…
Чтоб видеть все получше я даже на носочки привстала. На пяточке, свободном от людей выпрямив спину для пущей храбрости стоял голова и тыкал вилами куда-то в дырку забора, откуда то и дело высовывался любопытный белый нос.
Тут какой-то растяпа ткнул меня локтем под ребро. Да так, что я потеряла равновесие и выпала из толпы на край «мёртвой зоны» вокруг калитки. Чудо, что на собственный топор не напоролась, но бок ушибла - будь здоров.
Ооой…
Что-то недобро они на меня смотрят.
- Так вот же она! – сообщил собравшимся голова. Ещё б ему меня не знать! Недели не прошло, с тех пор как с поясничной хворью ко мне являлся. С прострелом-то оно, небось, и не зазорно - темнобожнику камлать.
- ТОЧНО! – раздалось справа. – ОНА-ОНА! Ведьма! – это уже сзади.
Чувство, которое испытываешь лежа в пыли перед кучей вооруженных вилами рож можно описать одним словом. И это отнюдь не возвышенный «дискомфорт», которому научила меня городская подруга, это наш простой приземлённый дельтец…
- Вы обознались! – только и успела вякнуть прежде, чем десяток рук подхватили меня с земли и начали обматывать верёвкой. Причем так не слаженно, что с первой попытки ко мне примотали сразу двоих лишних. Тем не менее, связали и поволокли в деревню, попутно напинав по всему, до чего дотянулись.

запись создана: 01.09.2010 в 00:55

---

# 2.2

В центре селения площадь, образованная пересечением единственных четырёх улиц деревни. А на площади всё уже готово к народному гулянию – столб, хворост, палач.
В роли палача (штатный деревне не полагался) мялся дядька Лихень. Узнать его даже в колпаке было не сложно - по длинному шраму на плече, оставленному медвежьими когтями. Моя гордость. В городе-то лекарь руку оттяпать хотел. Рядом с Лихенем стояли трое незнакомцев. Один в рясе служителя Тяжкой Доли, двое других, в легких доспехах с вышитыми на животах слепыми глазами, явно её же рыцари.
Голова подошел к служителю и негромко заговорил, периодически косясь в мою сторону. Потом крикнул в толпу:
- Тащите бочку! Сперва благой Торквим нам тута пояснит, как на будущее ведьму распознать, да правильно изничтожить. Так чтоб сразу на энтой самой ведьме и показать.
Ведьму, привязали к столбу, служитель влез на бочку и, вооружившись длинной палкой, начал проповедь с тычка в ведьмовской бок. Я злобно на него покосилась и продолжила грызть замусоленный кляп. Благой начертал посохом кольцо ограждая себя от сглаза, обернулся к селянам:
- Возрадуйтесь, дети божни! Ибо в этот прекрасный день мы отправим в священное пламя ещё одно Анферово отродье!
Толпа послушно возрадовалась. Особо набожные бухнулись на колени, остальные сдержанно окольцевали себя божьим знаменьем. Торквим продолжил:
- Подымите очи, дщери, ибо здесь и сейчас я научу вас, как учила меня богиня через священные книги средствам выявления ведьмовской ереси, искоренения и накозания.
Заинтриговал, зараза приютская. Даже я отвлеклась и прислушалась. Я-то себе с детства себе ведьму представляла старухой мерзкой. Она должна была красть детей (с какой целью, было не совсем ясно, но толи в щи, толи на жаркое), наводить черный мор и мужичью немочь. На носу бородавка, в руках помело. И сравнение с эдакой прелестью серьёзно задевало моё женское самолюбие.
- Перед нами ярчайший пример божниного попустительства – поганое отродье темнобога. Анфера выбирает себе в слуги женщин со светлыми либо красными волосами и наделяет их «черным глазом». Видали ли вы в природе добродетельную женщину с такими глазами? Дабы удобнее ведьме было проклятие Анферово через сглаз на людей накладывать, глаза ведьмы косые, как у зайца. Все твари темнобожьи, включая ведьм, привычны по ночам злодейства творить, ибо не способны выдержать солнечных очей Тяжкой Доли. Потому кожа их бледна, как у мертвецов, а при свете быстро краснеет и волдыриться.
В подтвержденье своих слов Торквим снова ткнул в меня посохом. Я замычала от возмущения – волдырями он обозвал веснушки на покрасневшем от осенней простуды носу. Остальные характеристики тоже не льстили.
- Селятся ведьмы обычно неподалеку от мирных жителей, дабы было кому вредить. Но всегда на окраине, дабы всегда обращаясь под полной луною в животное либо птицу не быть замеченными, а также скрывать прочие свои камлания и беспрепятственно губить добропорядочных мужей и жен. Порой, дабы скрыть свою подлую натуру они берутся помогать людям. Но помощь эта – медвежья услуга, ибо все беды и горести посылает нам мать Тяжкая Доля во искупление грехов наших и пытаться избежать их через ведьмовскую ересь – значит противиться её воле. А это еще более страшная ересь. Ведьма принимает глупцов зная, что потом их постигнет кара, во многие разы большая, нежели они избежали.
Опаньки. Интересно, а мне за это от темнобога какой-то барышок полагается? Ну там, сил душевных, для колдунства или может вечная молодость…
Служитель продолжал втолковывать, народ – внимать, ведьма – грызть кляп.
Единственным плюсом стояния у столба на куче хвороста было то, что можешь видеть дельше остальных. А было чему привлечь моё внимание.
Со стороны тракта (противоположной лесу) в толпу въехал всадник. Вернее сначала приостановился на краю площади, разведывая обстановку, потом бесцеремонно вторгся в самую гущу народа. Люди недовольно сторонились, ропща что-то в духе «Понаехали тут». Если учесть, что наша глушь никому к хелю не нужна кроме сборщика податей, то слова их были не слишком справедливы. Как бы то ни было, путника они не очень-то волновали. Он продолжал прокладывать себе дорогу в сторону бочки так, будто его там ждут, не дождутся. А, судя по всему, не ждали: рыцари напряглись, возложили длани на рукояти болтающихся у пояса мечей, нахмурили благородные лица. Коротко остриженные волосы встопорщились ежиками. Служитель, игнорировал появление всадника вплоть до того, как тот выехал из толпы уже рядом с бочкой. Потом все таки устал перекрикивать взволнованные шепотки и замолк, уничижительно уставившись на вновь прибывшего.
А тот наконец оказался достаточно близко, чтобы можно было по достоинству оценить размер приключившейся с деревней трагедии.
Мужчина, совсем ещё молодой. Темноволосый… Одет по-походному, но со вкусом и не дешево, при оружии. На хорошем коне благородной гнедой масти. Выглядит прилично, но что-то в нем настораживает.
Что-то что заставляло внимательнее вглядеться в синие глаза, в чуткие руки с длинными пальцами, в оголовье меча над его плечом. Зубы ровные, на удивление белые, нос прямой, на щеке рядом две родинки. Да что же в нем не так-то? Почему Рыцари так робко попятились от него? Почему благой Торквим пытается скрыть за бравадой трясущиеся коленки? Чутье мне ничего дурного не подсказывало. Скорее наоборот, глядя на всадника, я чувствовала прилив какого-то спокойствия и уюта, что учитывая моё настоящее положение, было весьма несвоевременно и странно.
- Почто злыдни тебя принесли, темнобожий сын? – прошипел служитель, отгораживаясь посохом.
- А церковь Тяжкой Доли всё так же продолжает жечь знахарок, попустительствуя убийцам? – всадник проигнорировал вопрос. Смерил взглядом благого Торквима, объехал бочку, остановился около кучи хвороста. Посмотрел на ведьму, презрительно хмыкнул.
-Проваливай отсюда, отродье! – служитель наконец смог оправиться от оскорбления и нанести ответный удар. - Вводите во искушение правоверный народ своими роскознями да свой ученостью. Ничего, это пока Доля спит – король попускает, а вот накличите мор – не одна ученость вас не спасет. Так что езжай своей дорогой, маг, не мешай нам к Раздольному Дню души готовить.
Маг.
Академию разрешили полвека назад. Алхимия, метафизика, экстросенсорика – непонятные простым смертным душам ругательства, которые там изучали как науку. Маги умели путешествовать по молниям и проходить сквозь камень, воскрешать мертвых и умертвлять неживых. Маги казались всесильными. Встретить мага и в городе-то не просто, а уж в глуши и подавно. Но усомниться словах служителя не посмела даже я. Кому же ещё уметь распознать мага, как ни его заклятому врагу.
- Как вы не вежливы, благой служитель. Не уж-то не укладываетесь в график по сбору ведьмовских голов? – щелчок пальцами в мою сторону. В нос ударяет белый разряд. Не больно, но обидно. Дёргаю головой и плюю в него полусгрызенным кляпом. Даже попадаю в бедро. Благой давит злорадный смешок. Поглядывает на меня одобрительно. Ага. Теперь меня не больно сожгут.
Маг удостоил меня ещё одного взгляда: любопытного из-под приподнятой брови.
- А ведьма-то и впрямь опасна, - ехидно заявляет он. – Благой, смею ли я просить тебя об одолжении?
Торквим от такой наглости теряет дар речи. Маг продолжает:
- Отдай мне ведьму для опытов?
Народ, продолжающий наблюдать поединок «Религия против учености», дружно ахает. Затем следует немая сцена. Удивлены все, даже бдительные рыцари снимают руки с оголовий своих мечей и замирают с раскрытыми ртами.
- Чо? - первой приходит в себя потенциальная подопытная ведьма.
На большее я оказалась просто не способна, но и этого оказалось достаточно, чтобы вывести из транса благого.
- Полюбуйтесь, дщери божнины! Одно исчадие жаждет сожрать другое! Молись злыдням, темнобожница, чтобы я смилостивился и предал тебя очистительному огню, а не лапам учености.
- Молю! – о зверствах, коим предавали своих жертв маги, ходили легенды, в сравнении с которыми легенды о ведьмах казались весёлыми баечками.
- Не обманывай девку, служитель, - маг развернул коня мордой к бочке и запустил руку за пазуху. – Ты не имеешь права отказать, а я не прошу а приказываю.
Вынул откуда—то из-под куртки смятый свиток, бросил Торквиму. Тот нелепо взмахнул руками, пошатнулся, но поймал. Морщась развернул. Начал читать вслух.
«Предъявитель сего действует с дозволения его величества Пертера в целях развития учености в государстве. Непослушание его воли есть непослушание воли государя, сиречь государственная измена.»
Даже так.
Влипла. Не в костёр, так к магу в лапы.
- А у меня есть право выбора?! Я гореть хочу! Я была плохой и не благочестивой! Я случайно бородавки вывела и метлу сломала! Сожгите меня, хочу умереть быстро!!!
Естественно, никто меня не слушал.
- Отдай мне ведьму.
Из чувства противоречия благому очень хотелось отказать, но по толпе волнами уже катились шепотки «Негоже против королёвой воли идтить» и «Отдай, пусть катятся к злыдням».
- Мы ещё дюжину наловим, благой служка, - аккуратно заговорил голова, – негоже короля по такой мелочи гневить…
Помучившись ещё немного, служитель сдался и взмахом руки приказал отвязать ведьму.